Автор: Пейринг: Тор/Локи
Рейтинг: PG-13
Вселенная: 199999
— Здесь слишком темно, — первое, что сказал Локи, когда они остались в холодных острогах Свартальвхейма. Первая их ночь здесь, темнейшая ночь, потому что за тёмной тканью — почти кружевом облаков солнце было не увидеть, не подметить. Темнота — хорошо и плохо: меньше шансов быть замеченными, больше шансов попасться в ловушку.
— Как будто бы я не знаю, — хмыком ответил ему Тор, вглядываясь в чёрный лик небес чёрного мира, — как будто бы я не вижу, что мои глаза не слепит солнце.
— Твои глаза слепы, брат.
Локи говорил совсем не о солнце сейчас, и Тор понял это. Посмотрел на Джейн, полуприкрыв глаза, и медленно отрицательно покачал головой. Она совсем не такая, какой казалась раньше. Прошло два года — Тор и не успел заметить, как протёк мимо него змей по песку времени. В уголках глаз смертной собрались морщинки, который и у Фригг было не столь много… воспоминания о матери не отдали болью, но удвоили жажду мести.
— Почему нет Малекита? — спросил он у брата, как будто бы он мог ответить. Как будто бы он знал. Локи вновь взглянул вверх, ища привычные, согревающие лучи, а Тор отстегнул плащ, перебросив брату. Тот закатил глаза, но в плащ всё же завернулся.
— Потому что он ищет, и искать будет долго, даже в родном мире, — Локи всё-таки ответил, дыша на застывшие ладони. Нет солнца, нет и тепла, что вполне понятно. И чувств — тоже нет, Тор — не чувствовал. Ничего.
— Джейн должна была приманить его, — снова взгляд на девушку. Снова — никаких эмоций. Тор был безразличен к ней, умирающей сейчас. Локи — видел, Локи — не был.
Братец злорадствовал со страшной силой, да и только.
— У вас же любовь, — ехидно подметил Локи, и Тору захотелось — снова — огреть его. Желательно, сразу молотом, да чтоб в челюсть. Чтобы долго ещё язвительных фраз, что рождает змеиный язык, не услышать. До боли верных, до ярости правдивых фраз. Ничто не бьёт больнее, чем горькая правда.
— Не было никакой любви, Локи. Нет, и не было. Я позволил обманывать себе себя же. Но мне надоела эта игра, — Локи в ответ ему только кивнул, довольный, удовлетворённый, расслабившийся почему-то от его слов. И это Тор подметил тоже, — я думал, она тебе по нраву, — с усмешкой, так ему не свойственной, сказал он, смахнув пряди волос с лица. Локи вздохнул и вместо холодной земли предпочёл устроить голову у брата на животе, укрываясь плащом. Будто и не было когда пресловутой вражды.
— Ты любишь себя обманывать, — произнёс он мерно и несильно дёрнул за пряди волос, заставляя посмотреть на себя. Тянуть руку вверх из такой позы неудобно, но Тор всё же перевёл на него взгляд. — Ты вообще ребёнок.
— Я? — и такое неподдельное изумление в голосе ещё настигло… Потому что — кто? Кто пытался захватить целый мир: в одиночку, но с армией, без союзников, но с подпевалами, без убеждений, но с отчаянной жаждой жить…
Кажется, он понимал Локи. Невольно. Не хотел он понимать и оправдывать брата, но и сам понимал, что по-другому не может, по-другому — никак.
— Оба, — он пожал плечами, — о-ба… Такие дети, которые никогда не вырастут. Такие взрослые, которым никогда не стать детьми. Отец был не прав, мы не люди. Не боги. Кто мы, Тор? Всего лишь… м… решившие, что мы сильнейшие. Мы просто решили, Тор.
— Всего лишь… — Тор повёл плечом. — Если бы ты был ребёнком, что бы ты сейчас сделал? — он посмотрел на брата внимательно. Разговор… забавлял его. Локи говорил всё серьёзно, но усмехался так, как умел только он, смотрел с искрами в глазах, а на его ладонях — изредка — танцевали едва заметные всполохи пламени.
— Поцеловал тебя, — и сказал опять же — серьёзно. Хочешь верь, хочешь нет, хочешь беги, хочешь — прими. Тор не знал, верить или нет. Его и самого вело любопытство. Локи откинул голову назад, обнажая идеальную шею, и до безумия захотелось прикусить кадык…
— Почему? — прозвучало как-то наивно, и Локи снова почти рассмеялся, но сдержал себя — только уголки губ дрогнули, только чуть расширенные зрачки смотрели в сторону. Фарс, комедия… Тор не знал, зачем ему это нужно, но что нужно — знал точно: Локи никогда не делал ничего просто так, он не действовал ни во вред, ни во благо себе. Каждый шаг, каждое слово, действие рассчитано до последней дрожи — и Тор не знал, попал ли он каким-нибудь образом в рамки Локи, вышел ли из привычной системы.
— Ну… другой мир. Сумерки. Женщина, которая наивно думает, что она твоя, рядом. Общий дух безумия, — Локи не произнёс «романтика», потому что прозвучало бы в высшей мере глупо, и Тор прекрасно понимал это. Он тоже изучал брата — и понимал горько, что совсем не знает этого, чужого.
— Или тебе просто хочется меня поцеловать.
— Или мне просто хочется тебя поцеловать, — покорно согласился он. Он не спорил с Тором. Будь его воля, наверное, он с Тором и не говорил бы. Локи потянулся к нему сам, первый, и пока Тор искал подвох, он почувствовал тёплое дыхание на щеке, цепкую руку в волосах и мягкие губы — на своих.
Он устроился на коленках у Тора, должно было унижать, унижало бы любого, но не Локи: ему всё равно. Может быть, одна из деталей плана — Тор не хотел понимать Локи сейчас. Тому важно лишь, что можно, можно касаться лица, оглаживать сильные руки — можно, разрешено, позволено. Он бы залез и под доспех, ему бы не составило труда, но — и это но самое важное — рядом смертная. Всё делать нужно максимально быстро.
— Ты стыдишься, — тихий выдох в лицо от змееустого, и только насмешка настигла. Локи медленно облизнулся и вновь откинул голову, позволяя оставлять поцелуи, укусы, редкие засосы — и лишь тихо постанывая. Тор не знал, зачем ему это, но от предложения не отказываются — и он ласкал, сквозь кожу и металл ласкал сильное тело — не слабее его. Локи хрипло смеялся, награждая Тора тихими стонами в моменты особого удовольствия — или боли. Тору хватало.
— А ты опять проигрываешь мне, — это напоминало возню детей, это не приносило удовольствия, только жажду. Жаждали оба, жадно целуя друг друга. Их настигла вечная жажда обладания.
Будь со мной, тихим шёпотом в голове, будь со мной, и я буду твоим, так же, как ты моим. Слова змеи, слова лжи, но в них до безумия хочется верить. Впрочем, это правильно и даже традиционно.
Локи просто хочется верить.